Мы имеем такое множество пугающих, предостерегающих и деморализующих памфлетов, книг и статей по поводу экологической катастрофы, что за шумом о неизбежном апокалипсисе перестали пытаться осмыслить реальную ситуацию. Между тем, от правильного анализа ситуации во многом зависит, будем ли мы продолжать бороться со следствиями экологического кризиса или перейдем, наконец, к его причинам.
Конечно, надо учитывать, что анализ можно провести совершенно по разному и выводы можно сделать прямо противоположные. Поэтому позже мы поговорим об экологическом императиве - этике и целях движения.
Участники экологического движения, по большей части, избегают системного анализа на глобальном уровне, оставляя это занятие либо ученым, либо политикам. Такое "делегирование" приводит к тому, что зеленые вынужденно опираются на анализ, сделанный не только не единомышленниками, но часто прямыми оппонентами движения. Даже близкий зеленым Римский Клуб расходится с ними по целому ряду предпосылок, что уж говорить про сумасшедших геополитиков, ставящих во главу угла национальную идею. Зеленые должны заняться системным анализом самостоятельно, опираясь на свое собственное мировоззрение, этику, свои собственные опыт и методы. Призыв "думать глобально" не должен стать просто популярным лозунгом. С другой стороны, не стоит и уделять глобальному уровню и какое-то особое место в вашей идеологической концепции, ибо он вовсе не является самостоятельной системой, которую можно изменять, влияя на те или иные ее элементы, это всего лишь одна из проекций общественно-экономических отношений между людьми и их группами, между людьми и природой. В борьбе между государствами и континентами никогда не решались принципиальные для людей задачи, они решались, главным образом, в социальных революциях.
На глобальном уровне мир глазами геополитика выглядит достаточно примитивно. Для удобства его стратифицируют, деля страны на блоки, имеющие схожее внутреннее устройство, экономическую и военную мощь. Почему-то из этого делается вывод о наличии общих интересов этих стран на мировой арене.
На смену системе трех миров (когда Первый, капиталистический, и Второй, социалистический, миры боролись за влияние в Третьем, развивающемся мире и в перспективе за мировое господство) пришла система Север-Юг, где богатый Север (называемый в отечественной геополитической литературе "Золотым миллиардом" - по числу жителей, проживающих в его странах) противостоит нищему, но быстро прибавляющему в численности населения Югу, высасывая из последнего природные и человеческие ресурсы, сбывая в обратном направлении отходы и вредные производства. Запад (Север) надежно защищен совместной системой безопасности (военной, политической, экономической, демографической) от государств, экономически отсталых, и время от времени демонстрирует свою мощь на одном из них. Все восточноевропейские страны, включая бывшие республики СССР, имеют стремление интегрироваться в западный мир любым путем. То, что все они подали заявление о вступлении в НАТО, объясняется вовсе не боязнью непредсказуемой России, а желанием стать частью западного мира.
Все эти системы мироздания не больше отвечают реальности, чем плоская Земля, покоящаяся на трех слонах и черепахе, так как рассматривают страны в качестве общественно-политических монолитов, приписывая их народам мифические устремления, менталитеты, национальные характеры и прочую чушь.
Но принятыми грубыми схемами геополитики все же можно пользоваться так же, как картами плоской Земли.
При всех грабежах Третьего Мира Западу не удалось перейти в постиндустриализм, как ошибочно полагают многие отечественные зеленые, ибо механический перенос опасных и вредных производств и их отходов за территорию Первого мира и его ориентация на привозное сырье вовсе не означает наступления постиндустриализма. Да, миниатюризация и сберегающие технологии привели к некоторому снижению сырьевых и энергетических затрат, но только относительно к конкретному виду товаров или услуг. Само же количество товаров и услуг, а также их качество, постоянно увеличиваются, сводя на нет успехи технологии, да и количество потребителей все время растет. Никаких перспективных открытий, способных радикально изменить структуру потребления сырья и ресурсов, на горизонте научно-технического прогресса не замечено. Глупо полагаться на "революционную" термоядерную энергетику - она немногим безопасней атомной и не решает проблемы теплового загрязнения среды. Вообще, у человечества при таком раскладе, как в известном анекдоте: "Два выхода - фантастический и реальный. Фантастический - это если мы справимся сами, а реальный - это если прилетят марсиане и спасут нас".
Надежды на то, что система, доминирующая в мире и виновная в разрушении среды, сможет повернуть в сторону сокращения своей, экспансии, относятся, скорее к фантастическому выходу. Отечественные реформисты от экологии, утверждающие, что можно изменить систему изнутри (все равно, путем ли участия в выборах или работой в правительствах), не могут даже создать партию, хоть со сколько нибудь продуманной стратегической программой (отвечающей глобальным масштабам экологической катастрофы). Но даже в тех странах (ФРГ, Франция, Австрия), где зеленые партии действительно имеют политический вес, даже там разве совершено хотя бы одно коренное изменение системы, ответственной за гибельный путь самоуничтожения человечества? Нет, им часто не удается даже заставить свои правительства отказаться от отдельных опасных проектов. Что уж говорить об экономике или системе принятия решений в целом. Оптимистам, ссылающимся на то, что термины "экология", "окружающая среда", "устойчивое развитие" или "пределы роста" прочно укоренились в лексиконе западных политиков, следует вспомнить, что еще раньше и права коренных народов и права женщин тоже укоренились в лексиконе политиков, однако много ли стало женщин-президентов или женщин-премьеров (исключения, как ни странно больше характерны для стран, в которых о правах женщин говорят мало, - Турции, Пакистана, Индии).
Большинство корректив, которые ученым пришлось учесть за 20 лет между публикацией в 1972 году первого доклада "Пределы роста" и выходом в 1991 году юбилейного доклада "За пределами роста", в плане тенденций развития мировой экономики касаются прежде всего уточненных статистических данных или изменений в политике и экономике, не связанных с осознанием угрозы экологической катастрофы. Изменения же сознательные, связанные с таким пониманием, имеют прежде всего региональный уровень (вынос "грязи" из Европы и США) и ничего не меняют в глобальном масштабе.
Реакция конечно была: "Нашу книгу обсуждали в парламентах и научных обществах. Одна крупная нефтяная кампания выделила средства на серию критических публикаций, другая учредила ежегодную премию за лучшее исследование в этой области. "Пределы роста" вызвали несколько восторженных отзывов, множество аналитических обзоров и шквал нападок справа, слева и даже со стороны центристов. Книга была воспринята многими как предсказание скорого конца света..." . Но даже несмотря на безусловную известность и авторитет Римского Клуба и Массачусетского Технологического Института, на базе которого были проведены исследования по первому докладу, он, доклад, был по большому счету проигнорирован. Был проигнорирован почти полностью и сделанный по заказу ООН доклад комиссии Брунтланд "Наше общее будущее".
Ведь мировая система, несмотря на все политические изменения, не изменилась в принципе потому, что в ее основе сохранились все те же социально-экономические отношения.
И уж конечно были проигнорированы менее значимые для технократов выступления общественности.
Нет никакого проку в том, чтобы пересказывать здесь все детали анализа мировой экономики, предпринятого учеными Римского Клуба, этот анализ является бесспорным для экологического движения и сыграл важную роль в научном (прежде всего экономическом) оформлении предостережений, выдвинутых ранее на общественном уровне. Все доклады Римского клуба достойны внимания участников экологического движения и просто граждан. Мы же остановимся на тех моментах, которые вызывают сомнение.
Основной вывод из анализа экспертов Римского Клуба звучит следующим образом: "Темпы использования человечеством многих важных видов ресурсов и темпы производства многих видов загрязнений уже превышают допустимые пределы. Без существенного уменьшения потоков материальных и энергетических ресурсов в ближайшие десятилетия произойдет неконтролируемое сокращение следующих душевых показателей: производства продуктов питания, потребления энергии и промышленного производства".
Однако если бы дело обстояло таким только образом, то это было бы дело сугубо развитых стран. Действительно, что жителю России или Арабских Эмиратов до нехватки ресурсов, если ресурсы этих стран имеют надежную перспективу. Или что жителю большинства стран Азии и Африки неконтролируемое сокращение промышленного производства и потребления энергии, если он пользуется благами цивилизации лишь время от времени. Только экономика Севера, а вслед за ней население и политические институты этих стран серьезно пострадает при выходе за пределы роста. Опасность же трансформации биосферы до состояния, вообще непригодного для жизни человека (и многих других видов), ученых волнует мало. Для них конец наступит с крахом традиционной экономики, дальше которой они не видят. Отсюда и выход из кризисного состояния они видят не иначе, как в рамках существующей системы. С нашей же точки зрения, только разрушив систему, можно добиться коренных изменений в отношении человечества к природе. Указывая на экономический рост как основную причину надвигающейся катастрофы, Римский Клуб не рассматривает социальные корни этой причины. Почти не рассматривается им роль в формировании ценностей обреченного общества политической иерархии - государства и экономической - капитала. И то и другое видится экономистам не более чем инструментами, которые можно с успехом использовать и для изменения ситуации. Вообще, занимая позицию "независимой" экспертной группы, Римский клуб осторожен в идентификации носителей гибельной парадигмы современного общества (а значит, и основных оппонентов экологического движения), относя все беды на счет человеческих пороков. Отсюда "Пределы роста" и "За пределами роста" удивляют наивностью предпосылок для выхода из экологического кризиса: "если каждая семья решит иметь не более двух детей", "если каждый решит вести умеренный образ жизни". Нет, не решит. Потому, что в рамках существующей системы не может возникнуть новый человек. Трудно, конечно, ожидать от экономистов пригодных рецептов предотвращения экологической катастрофы, ведь современная экономика узколоба и для нее не существует ничего за рамками капитализма и рынка (может, только пугающая бездна государственного социализма). Впрочем, и сами экономисты Римского Клуба не претендуют на однозначное указание пути и говорят лишь о том, что либо проэкологическая революция произойдет сама по себе, либо все кончится для человечества плачевно.
Необходимость революции для радикального изменения ситуации экспертами Римского клуба не оспаривается. Правда, в докладе "За пределами роста" подчеркивается, что такая революция не будет иметь политический характер, как, например Французская, а будет стоять в одном ряду с Сельскохозяйственной и Промышленной, то есть иметь комплексный и глобальный характер . Почему при этом не возникнет политической революции, не совсем понятно, так как она неизбежно сопровождала и две вышеупомянутые глобальные революции. Авторы, по всей видимости, находятся в плену своих государственеческих и демократических убеждений и не видят возможности существования иной свободной и справедливой системы, кроме той, в которой они живут.
Наибольший интерес вызывают доклады Римского Клуба, не ориентированные только лишь на проблемы развития мировой экономики.
К сожалению, экологическому движению практически недоступны не переведенные на русский язык работа М.Месаровича и Е.Пестеля "Человечество на перепутье" (Mesarovic M., Pestel E.: "Mankind at the Turning Point", 1974), Б.Шнайдера "Босоногая Революция" (Schneider B.: "The Barefoot Revolution", 1985), более ориентированные на политику и общество и некоторые другие доклады. (Их трудно раздобыть и на английском.)
Из "политизированных" на русском языке вышел доклад А.Кинга и Б.Шнайдера "Первая глобальная революция" (издательство "Прогресс", 1991). Политизация этого доклада, конечно весьма условна. Авторы повторяют неизменную концепцию Римского клуба - "Глобальная революция лишена идеологической основы". Несмотря на это в книге уделяется должное внимание локальному, общественному и даже личному уровню.
Критикуя современное общество, авторы отмечают: "Как мы видим, государственная система, со свойственным ей процессом принятия решений, оказалась неспособной предложить ничего, что опровергло или изменило бы тенденции, ставящие под вопрос наше будущее и само выживание человечества" .
Не лишена интереса глава "Пределы демократии". "Как показывает практика, демократические государства уже в значительной степени утратили способность решать новые задачи", - пишут авторы. Из этого они, однако, не делают вывод о необходимости изменения политических институтов на более свободные (в таковые они, цитируя Черчилля, просто не верят), наоборот, логика глобализма приводит их к мысли о "глобальном управлении", где демократия с ее медлительностью, осторожностью и инерцией приносится в жертву ради достижения оперативности.
"Независимая" позиция авторов, делающая ее привлекательной только для них самих, выводит их и на такие "прагматические" решения, как развитие атомной энергетики. Упомянутый выше доклад Брунтланд вообще предлагает поставить на широкую международную основу развития космического пространства (как фактор консолидации), что же касается управления, то особые надежды возлагаются на ООН . Не случайно доклад Брунтланд подвергается критике даже со стороны членов Римского Клуба, которые считают ее подход нереальным, так как нельзя ставить перед обществом противоречащие друг другу задачи: "Сомнительно, что глобальное устойчивое развитие может быть достигнуто за счет предложенного в докладе увеличения темпов экономического роста промышленно развитых стран" .
Для того чтобы адекватно оценивать экологическую деятельность на территории бывшего СССР и тем более вырабатывать и предлагать экологическому движению какую-то стратегию, необходимо рассмотреть уникальность политического, экономического, социального и культурного контекста, в котором приходиться работать "зеленым" в настоящее время.
Очень наивно было бы полагать, что главная особенность политического, экономического, социального и культурного контекста стран бывшего СССР состоит в одном лишь наследии "реального социализма". Оптимистические заявления некоторых западных экологов о том, что "реформы, осуществляемые на территории бывшего Советского Союза, нельзя назвать чисто экономическими. Они способствуют решению и экологических вопросов, ведь рыночная экономика обеспечит более эффективное использование ресурсов" сейчас выглядят полным бредом, так как реформы добавили к проблемам социализма еще и проблемы капитализма и тем самым усугубили катастрофическое состояние как экономики, так и экологии.
Конечно, индустриальное общество в его "социалистической" разновидности оставило после себя не очень пригодную для жизни среду обитания, разворованные ресурсы, хищнически разоренную природу и, самое главное, затратную инфраструктуру, включающую в себя военно-промышленный комплекс, неразвитые технологии, дисбаланс производства и дисгармонию производственных отношений. Эта инфраструктура еще долгое время будет негативно влиять на любые процессы в странах бывшего СССР и отчасти Восточной Европы.
Огромные территории, зараженные в результате военных испытаний, промышленных катастроф на химических и ядерных объектах, опустошенные из-за несбалансированного сельского хозяйства и мелиорации, затопленные гигантскими ГЭС, не являются, однако, уникальным советским явлением. Как не являются уникальными ни загрязнение морей, ни снижение здоровья населения (главным образом понижение иммунитета), ни тем более исчезновение видов. Все это можно увидеть и на Западе, и на Юге. Бывший Второй Мир может претендовать лишь на исключительные масштабы нанесенного окружающей среде ущерба.
Социалистической особенностью является то, что, разрушив среду самостоятельно, в отличие от Третьего Мира, "социализм" не создал при этом высокого уровня жизни и технологий, как Запад. Из-за этого после интеграции в глобальную экономическую систему страны бывшего СССР оказались неспособны на равных конкурировать с западными, и все свелось к примитивной продаже нефти, газа, алмазов, территории (у кого что есть) и, параллельно, к мощнейшему обнищанию собственных народов. Но среда уже истощена, остатки ресурсов заложены мировым финансовым структурам (ведь как-то надо будет расплачиваться за те кредиты, получение которых вызывает идиотский восторг отечественных чиновников; их восторг понятен).
Было бы несправедливым сваливать грабеж ресурсов на один только Запад. Отечественные "хозяйственники" всех политических мастей участвуют в этих грабежах вполне на равных.
Не стоит особенно увлекаться и демонизацией западного мира. Во-первых, это не даст никакого результата, так как Запад пока все равно останется у руля мировой экономики и политики, а во-вторых, дело не в конкретных западных странах (которые просто занимают доминирующее положение), а в самой системе отношений, являющихся основой нынешнего мирового порядка. Если же под "Западом" понимать определенную культуру, ценности, экономическую модель, то такой "Запад" потеряет свою географическую сущность, так как присутствует не только в Западной Европе, Северной Америке и Юго-Восточной Азии, но и повсеместно в каждой стране, в каждом городе, где меньшинство присваивает себе право регламентировать в угоду своим потребностям жизнь не только всего сообщества, но и окружающей его среды. Но этот "Запад" называется уже властью и капиталом.
Вообще, попытки подобных раскладов, когда континентальный, этнический или государственный фактор ставится во главу угла, а социально-экономические и политические основы общества отодвигаются на второй план, раскладов, пышно именуемых геополитикой, сильно отдают нацизмом.
Когда грязные политики пытаются доказать людям, что в их бедах виновны не те, кто контролирует их жизнь уже сейчас через навязанные политические и экономические институты, а точно такие же институты "вражеских" народов, стран, континентов или полушарий, которые только еще собираются установить этот контроль; когда причиной их бед людям выставляют не систему отношений, а иную расу, этнос, вероисповедание; когда люди начинают верить всему этому - тут уже поздно говорить о фашизме. Ибо он уже наступил. Пока только в мозгах, а за страной дело не станет.
Очень незначительная часть людей на Земле занимается геополитикой.
К сожалению именно эта незначительная часть находится на верху иерархической пирамиды, именно она определяет сейчас судьбы людей. Кому-то геополитические игры выгодны из-за возможности реализовать свои амбиции, кто-то заинтересован непосредственно материально (больше всего кричат об ограблении инородцами те, кто сами не прочь пограбить в чужой стране).
Работа Н.Н.Моисеева "Агония России. Есть ли у нее будущее?" представляет из себя этакий национальный вариант доклада в духе Римского Клуба. Если бы Моисеев не был участником экологического движения, если бы он не преподавал в Международном независимом эколого-политологическом университете, если бы его работу не опубликовало издательство "Экопресс-ЗМ", мы бы проигнорировали ее, как проигнорировали шизофренические геополитические вымыслы Жириновского, псевдоинтеллектуальные труды Дугина и множество статей мелких фашистов, вроде Эдички Лимонова. Однако слово Никиты Моисеева имеет в экологическом движении большой вес и нуждается в комментариях.
В основе позиции Н.Моисеева все та же национальная идея. Она доминирует над идеей экологической со всеми вытекающими отсюда выводами, предлагаемыми автором в конце работы: развитие всех видов транссибирского транспорта, включая Северный морской путь с его атомным ледокольным флотом, "развитие" Крайнего Севера в виде усиления эксплуатации его природных ресурсов, строительства там крупных городов и превращения его в северный Персидский залив.
Моисеев не видит альтернативы рыночной экономике и призывает "не отгораживаться "железным занавесом" от мирового рынка, а найти в нем свою нишу". Все это автор называет планом ГОЭЛРО-2, веря, что вторая индустриализация вытащит страну в число развитых стран, "хотя и поставит много экологических проблем". Видимо, нам мало уже существующих. Заметьте, что весь этот бред исходит от экологиста, хотя и имеющего техническое образование. И исходит только потому, что в основу поставлена национальная идея - "что хорошо для нации и государства, то хорошо для всех".
Начнем с того, что поставим под сомнение наличие нации как таковой. Нет, конечно, при желании можно определить общность, либо проживающую на ограниченной государственными границами территории, либо говорящую на одном языке, как нацию - это будет чисто политологическое определение.
Но может ли эта общность иметь некие естественные общие и исключительные устремления, чтобы можно было говорить о национальной идее. Разумеется, пропаганда с экрана телевизора может навязать большинству (но все же не всем) национальную идеологию, как навязывало раньше идеологию интернациональную, однако это вовсе не означает, что люди в ней нуждаются, это означает только, что в ней нуждается власть. Могут ли иметь общие устремления крестьянин и банкир, ученый и политик, рабочий и священнослужитель только потому, что они условно принадлежат к одной нации или являются гражданами одного государства. Нет, все, что есть общего в устремлении этих людей, присутствует и у всех других людей планеты, а в большинстве общих устремлений и не только людей.
Моисеев не избежал многих навязанных патриотических мифов российской истории и действительности.
Все те же стенания о "потере" Киева, Севастополя, прибалтийских портов.
Как будто украинцы и прибалты не были частью Советской Империи и не жили в своих собственных домах, а прилетели с Марса и оккупировали эти города.
А какая же национальная идея без фальшивых россказней о подвигах предков, о великом Ермаке (не геноцид сибирских народов устроившем, а оторвавшем, по Моисееву, земли у абстрактной степи), о "русской воинской славе".
Вслед за этим всплывает миф об исключительности русского народа (это как раз основа всякой национальной идеи). Немцы, например, по Моисееву, сами были виноваты в национальной катастрофе в конце второй мировой войны, "а наш народ трудно в чем-то винить: нас поставила на колени глупость, некомпетентность и, возможно, подлость собственных правителей".
Вообще, тем, кто вслед за черносотенцами воспринимает российскую историю, как череду исключительно нравственных действий со стороны России и несправедливых по отношению к ней, нужно внимательнее присмотреться к деяниям предков. Россия - это никакая не Евразия, она европейская страна и ответственна за тот же набор преступлений, что и многие страны Европы. К этим преступлениям относится колониализм (в случае с Россией это Кавказ, Заволжье, Урал, Сибирь, Дальний Восток, Черноморское побережье, Аляска), разрушение народных традиций, уничтожение малых этнических групп, индустриализм и разрушение окружающей среды. Только страны Европы формально освободили колонии (переведя их в состояние экономической зависимости), а Россия оставила их в своем составе, потеряв только американские владения.
То же касается и мифа о государстве. Моисеев верит в то, что государство защищает интересы большинства своего населения, хотя по своей не просто иерархической, а намерено иерархической структуре государство не может не выражать, в первую очередь, интересов элиты, и только во вторую - защищать всех остальных (в интересах все той же элиты).
Анализ мировых процессов у Моисеева почти ничем не отличается от анализа Римского клуба. Все вертится вокруг тех же субъектов мировой политики (Империи и блоки), тех же субъектов мировой экономики (государства и транснациональные корпорации). Поэтому критика Моисеева в этой части не отличается от нашей критики Римского клуба.
В отличие от авторов большинства докладов Римского Клуба, Моисеев справедливо не верит в возможность изменить ситуацию с помощью международных институтов, так как они являются выразителями интересов стран Запада (или стран "Золотого миллиарда"). Возможность инициативы в изменении мирового порядка он переносит, согласно национальной идее, на национальный уровень. И хотя перед этим он сам убедительно показывает неэффективность существования имперской России (из-за тяжелых климатических условий и территориального разброса, что приводит к сверхзатратам энергии), именно на евразийский гигант как государство делается автором ставка.
Однако Моисеев, как и отечественные геополитики, мало уделяет внимания экологическому фактору в мировых раскладах. Все они априори считают, что у пресловутого "золотого миллиарда" есть перспективы неограниченного развития, пусть даже за счет других стран. Но ведь и в странах Третьего мира ресурсы не бесконечны, а возможности создания достаточно развитых технологий, позволяющих опираться только на возобновимые ресурсы (т.е. технологий самого настоящего, а не мифического "информационного" постиндустриализма) в короткий срок, до сих пор вызывает серьезное сомнение.
Состояние современной России напоминает шизофрению: с одной стороны, в обществе насаждаются и всячески раздуваются непомерные имперские амбиции, с другой стороны, практика показывает обратное - немощь и глупость государства, не способного эти амбиции чем либо подтвердить. Все это может привести к очень печальным последствиям. Общество попадает в ловушку искусственно созданного "национального унижения", договор ли с НАТО или поражение в войне с Чечней сыграют роль своеобразного "российского Версаля", но страна стоит на пороге установления фашистского режима. Путь поддержания имперских амбиций - это путь к окончательной деградации. Политикам, равно как и общественному движению, пора понять, что неподтвержденные национальные амбиции - прямая дорога к фашизму.
Не приемлем для России и путь "вестернизации".
В принципе, Россию (или даже СНГ) можно "вытащить" в число развитых стран путем огромных энергетических затрат через ограничение свободы, через насилие и опрокидывание идеалов как социалистического прошлого, так и патриотического настоящего. Примерно такую политику "национального прагматизма" проповедует генерал Лебедь. Однако и он не может отказаться от патриотизма, который нивелирует прагматизм. Ведь для "большого скачка" необходимо вести совсем не патриотическую торговлю островами и влиянием, продажу геополитических друзей и оставление части территории и т.п. "Национальной идеей" должна в этом случае стать простая идея роста благосостояния у всех слоев населения.
Вопрос, однако, совсем не в этом. Возникают сомнения - так ли уж хорошо быть зачисленными в этот пресловутый "золотой миллиард" и разделить с ним его будущее.
Если мировую систему захлестнет комплексная эколого-экономическая катастрофа, то более предпочтительные шансы выжить (с сохранением цивилизационной информации) будут никак не у "золотого миллиарда", легко уязвимого и зависимого от высокого уровня потребления, весьма сложной инфраструктуры и функционирования созданной им мировой экономической системы, а, наоборот, у тех народов, которые более приспособлены к кризисным ситуациям. Может быть, для России было бы предпочтительным развивать у себя иные институты, самодостаточные, независимые, способные нормально существовать в кризисных условиях.
Ни Моисеевым, ни геополитиками, ни Римским клубом ни комиссией Брунтланд почти не рассматриваются общественно-политическая расстановка сил как внутри стран, так и на международном уровне. Взаимоотношения в мире грубо копируют только одну из общественных систем - полицейское государство.
Общество не монолитно, и конфликт социальных групп (если кому-нибудь не по нраву классическая классовая теория) заставит мир измениться гораздо больше, чем "битва гигантов". Транснациональные корпорации и мировые империи не всесильны. Территории, не контролируемые правительствами, корпорациями и, тем более, мировыми структурами в разных странах, постоянно расширяются. Локальные инициативы могут успешно сопротивляться гигантам, вызывая к жизни революции (как Влера в Албании) или международные движения (как Чиапас в Мексике). Подавить подобные движения (тем более, если их количество постоянно растет) не смогут ни национальные, ни международные полицейские силы. Никакой всепланетный тоталитаризм не убережет страны "золотого миллиарда" от сопротивления большинства населения планеты. Наоборот, именно усиление давления и контроля Севера над Югом позволит последнему консолидироваться и, несмотря на продажные правительства, устроить мировой элите глобальный саботаж. Да и в самих развитых странах далеко не полное царит единодушие по поводу колониальной и несправедливой внешней политики.
Моисеев не верит в возможность возникновения мирового гражданского движения, но оно уже возникло, и конгресс в мятежном мексиканском штате Чиапас в 1996 году собрал несколько тысяч совершенно разных людей со всего мира и инициировал мировое движение против неолиберализма и глобализации экономики за человеческие отношения. Есть и другие признаки возникновения мирового гражданского общества, например, транснациональные забастовки на заводах "Рено" или выступления французских граждан против ужесточения эмиграционного законодательства.
Члены Римского клуба полагают, что глобальная революция должна проходить на глобальном уровне с использованием глобальных политических и экономических институтов. Отсюда их надежда на "революционизацию" международных организаций и правительств, на создание Совета Безопасности ООН по окружающей среде и т.п. Однако гораздо более вероятным видится сценарий, когда глобальная революция будет проходить на локальном уровне, но повсеместно. В этом случае она не будет нуждаться ни в правительствах, ни в корпорациях, ни в международных структурах. Хозяева мирового порядка никогда не пойдут сами на изменение положения дел. Поэтому не стоит и ждать их соизволения. Глобальная революция может положить конец мировому порядку как таковому. Глобализация экономики уже сейчас встречает повсеместное сопротивление, а с достижением своего пика после краха независимой от мировой системы государственного социализма локальные сопротивления неизбежно сольются.
Это будет первая и последняя глобальная революция. Глобальная революция, которая распылит глобальный уровень в экономике и системе принятия решений, оставив на нем только децентрализованные информационные коммуникации.
От того, будет ли экологическое движение играть какую-то роль в этой революции, или оно предоставит всю инициативу другим социальным движениям, зависит ее характер (она может нести экологический императив в большей или меньшей степени). Но с экологическим движением или без такового последняя глобальная революция неизбежна.
Глобальная революция. Конец второго тысячелетия стал периодом глобальной трансформации, охватившей не только политическое и идеологическое, но и социально-экономическое мироустройство. На планете формируется новая властная система координат.
При этом под сомнением оказался основной корпус сценариев развития человеческого сообщества. Сейчас утопично выглядит не только коммунистический проект, но и недавние прогнозы, описывавшие будущее в виде эгалитарной «глобальной деревни». Однако слишком много признаков указывает на то, что происходящее переустройство мирового сообщества может подвести его к критической черте глобальной нестабильности, пограничной линии новой эры, идущей на смену Нового времени.
Оценка подобных изменений в рамках прежней концептуалисти- ки (т.е. под углом стереотипов «резкого ускорения прогресса», «развития второй, информационной, фазы НТР» и т.п.) явно неспособна адекватно оценить ни драматизм исторического перехода, ни сам масштаб происходящих перемен, выдвигая на передний план не суть происходящего, а лишь его наиболее яркие, но все же принадлежащие прошлому черты.
Сформировавшиеся к концу XX в. элементы новой среды качественным образом меняют условия существования человечества. Социальный организм начинает активно отторгать прежнюю форму цивилизации, которая базировалась на принципе умножения опера
ционных отношений с окружающими объектами, сопровождаемого перманентным ростом зависимости от внешних источников энергии. Иначе говоря, человечество возвращает истории порожденные прежде органы (технические, организационные, социальные и т.п.) при одновременном утверждении и нарастающей экспансии новых, постиндустриальных структур, в гораздо меньшей степени связанных с биосферой.
Переживаемая человечеством глобальная трансформация -из- живание прежней формы социального бытия, исчерпавшей некоторое критическое число возможностей развития. Эта трансформация может стать впечатляющим прорывом за рамки материальной среды, тысячелетиями окружавшей и сковывающей возможности человека, но она же может явиться источником серьезных испытаний для человеческого рода. Глобальная революция есть окончание истории в прежнем ее понимании и переход к иным принципам организации мирового сообщества, к новым социальным горизонтам.
Новая экология. В мире идет интенсивный процесс формирования «медиакосмоса», информационно-технологической реальности, которая активно вторгается в традиционную систему взаимоотношений микро- и макрокосма в качестве их адекватного партнера. Человечество переходит к форме бытия, когда тенденция начинает доминировать над фактом, процесс над объектом, а понятие реальности индивидуализируется и становится субъективным.
Две характерные и противоречивые черты наступающей эпохи - это рост возможностей человека, раскрытие его потенциала и одновременно доминирование над ним искусственной среды обитания. Здесь видятся ростки своего рода «техногенного тоталитаризма», парадоксальным образом сочетающегося со свободой глобальных сетей виртуальной реальности. Естественная реакция общества на эту угрозу - появление «новой экологии», санирующей комплекс взаимоотношений людей с глобальным информационным театром действий, выходящим за пределы традиционных пространств истории и природы. «Новая экология» - это ответ человечества на появление сложных взаимодействий в системе «человек-окружающая среда», разворачивающихся в контексте «второй природы».
Глобальное сообщество в данном контексте может рассматриваться и как живой организм, у которого многоуровневая социальная дихотомия (от базовой ячейки общества - семьи до биполярной модели мира) есть выражение функциональной асимметрии (аналогично морфологии и принципам работы мозга), обеспечивающей поддержание динамической целостности социосистемы. Подобный баланс (обычно определяемый как отношения «мужское-женское», «правые-левые», «либералы-консерваторы», «Восток-Запад» и т.п.) в периоды крупномасштабных социальных сдвигов может претерпевать существенные перегрузки, что приводит к своеобразной
«невротизации» и даже «психотизации» социосистем: распространению локальных и региональных кризисов, других социальных турбулентностей, войн, вплоть до вероятности наступления продолжительного периода «темных веков» социальной аномии.
Социальное пространство искажается также в результате интенсивного развития привычных информационно-коммуникационных средств, включая меняющийся облик средств массовой информации, их прогрессирующую способность к созданию и введению в общественное сознание устойчивых мифологем. Возникает опасность массированных и целенаправленных изменений информационной среды обитания, откровенного манипулирования ею, создания политически и экономически ориентированных артефактов и аберраций.
«Новая экология», объединяя мониторинг и терапию природных, техногенных, социальных и информационных процессов, подразумевает активное соучастие общества в происходящей трансформации сложившихся форм отношений человека с окружающей средой. Люди уже столкнулись с реальностью крупномасштабных, долговременных и порой необратимых деформаций природы. Теперь человечество осознает непростой вызов устойчивых модификаций искусственной среды обитания (включая генезис сверхоткрытого социального пространства), возможность фундаментальных изменений биопсихологических, мировоззренческих и духовных основ существования.
ЭКОЛАР III. Распространение феномена «ползучей нестабильности», растущий экономический разрыв между Севером и Югом, существование районов антропологического бедствия - все это указывает на непрочность социальной ткани современного мира, на наличие в нем серьезного дисбаланса. Подобная дисгармония подчас приводит к тотальной обездоленности на обширных пространствах планеты и невозможности обеспечить право человека на жизнь. Возникает необходимость введения серьезных коррективов в сценарии развития цивилизации, изменения сложившихся представлений о путях и целях исторического процесса.
Под эгидой экологии формируется нечто большее, чем борьба за охрану окружающей среды. Экология из проблемы сохранения биосферного равновесия превратилась в императив гармоничного развития цивилизации. Третий уровень комплементарности (social ecology, SOCOL) констатирует необходимость учета социального фактора в генезисе экологического кризиса, усиления попечения о состоянии и динамике антропосферы (т.е. о настоящем и будущем населения планеты), внимания к самой парадигме развития человеческого сообщества.
В 1987 г. Международная комиссия по окружающей среде и развитию (МКОСР) подготовила для ООН доклад «Наше общее будущее», в котором наряду с констатацией кризисного состояния эко
сферы Земли подчеркивалась необходимость нового подхода к проблеме развития, а также к положению в странах «третьего мира». «Окружающая среда, - говорилось в предисловии к докладу, - это место нашей жизни, а развитие - это наши действия по улучшению благоденствия в ней. Оба понятия неразделимы... С неравномерностью развития, бедностью и ростом народонаселения связаны многие из критических проблем выживания. Все они вызывают беспрецедентную нагрузку на земельные, водные, лесные и другие природные ресурсы планеты, прежде всего в развивающихся странах. Сжимающая спираль бедности и ухудшения качества окружающей среды характеризуется потерей огромных возможностей и ресурсов»10. Еще в начале 70-х годов Индира Ганди говорила, что бедность - это «сильнейший загрязнитель окружающей среды». Но и этнополити- ческая нестабильность, существование народов и государств-изгоев указывают на необходимость «экологизации» национальных, расовых и классовых отношений, на императивный характер социальной экологии.
Экология и экономика - две стороны процесса обустройства жизни, глобального домостроительства. Между ними существует органичная связь. Развитие не сводимо к экономической динамике, а последняя - к экономическому росту. Нестабильность сугубо экономической экспансии негативно отражается на состоянии экологии, искажая и ухудшая условия существования на всей планете, создавая новые крупномасштабные проблемы (например, демографическую, что приводит на практике к «геноциду нерожденных» - поощрению искусственного прерывания беременности).
Конечно же, с развитием экономики у общества появляются дополнительные возможности активного, целенаправленного воздействия на состояние среды обитания, но растет и понимание «катастрофического потенциала» этих возможностей. Специфика современной экологической угрозы состоит в том, что она носит преимущественно антропогенный характер и влечет глобальные последствия. Развитие индустриальной цивилизации (создание АЭС, химических производств, средств активного воздействия на природу и т.п.), с одной стороны, и разработка неядерных видов оружия массового поражения в странах «третьего мира», наряду с растущей фрустрацией жителей регионов-париев, - с другой, открывают широкие возможности для сравнительно нового социального явления - «экотерроризма» на уровне индивидов и групп или экологической агрессии на национально-государственном уровне.
Сценарии развития Севера также содержат семена катастроф, причем не только из-за нарастающего загрязнения и разрушения окружающей среды. Современная экономика все более явно проявляет склонность к абсолютизации схоластичной финансовой деятельности и совершенствованию прежде всего соответствующих
технологий. Однако теоретически (а иногда и на практике) прибыльной может оказаться и фиктивная (но при этом вполне законная) и даже деструктивная деятельность. К тому же в условиях кризиса государственности происходит сокращение возможностей эффективного воздействия на возникающую «финансовую цивилизацию» со стороны традиционной сдерживающей силы - гражданского общества и национальных правительств.
В этих условиях может происходить расширенное воспроизводство не столько реальных товаров и услуг, сколько услуг в особой, «узкой» (но более чем значительной с точки зрения образующихся доходов) валютно-финансовой сфере, самофинансирование таких взаимоотношений, наращивание их колоссального потенциала, уже сейчас способного создавать крупномасштабные коллизии, своеобразные экономические артефакты. В свою очередь, развитие современных высоких и «зеленых» технологий требует интеллектуальных усилий, серьезных капиталовложений, зачастую несостоятельных с финансовой точки зрения. Все более отрываясь от производства, финансовая сфера рискует создать мир, где и экологический коллапс является всего лишь крупномасштабной абстракцией и источником прибыли.
Все это отчасти напоминает ситуацию с ядерной гонкой, породившей внутренне логичную, но объективно абсурдную систему, бессмысленную и опасную с точки зрения ее технологического совершенства, аккумулировавшую и фактически омертвившую человеческий гений, но вместе с тем являвшуюся реальным, действенным фактором международных отношений. Равным образом в мировой экономике намечается процесс перманентной «финансовой гонки», также чреватый масштабным отчуждением творческих возможностей человечества от их конструктивного использования.
Успех или поражение в этой «тихой войне» против новых непер- сонифицированных угроз миру связаны не только с формальным их осознанием, но и- с реальной готовностью мирового сообщества предпринять интенсивные, целенаправленные усилия для формулирования и воплощения в жизнь новой экологически и социально ориентированной стратегии развития.
В настоящее время в мире, по сути, происходит драматичное столкновение различных концепций, идеологий развития: «неконтролируемого развития» («невидимой руки» рынка); «структурной перестройки» (адаптации ряда сегментов мировой экономики к нуждам глобального рынка); неосоциального «устойчивого развития» (сопрягающего экономическую деятельность с решением социальных и экологических проблем) и, наконец, форсированного «сверхразвития» (выбирающего приоритетные направления и акцентирующего ресурсы человека, а не природы в качестве основного источника современной цивилизации).
В свете нарастающей критики модернизации как универсального пути человечества актуализация социальных и биосферных приоритетов напоминает об альтернативных кодах построения хозяйственной деятельности в рамках восточных культур. Так, восточная модернизация, во многом определившая феномен тихоокеанской революции, демонстрирует особенности подхода, проявляющего внимание к целенаправленной промышленной политике и социальной стабильности. Быть может, неудачи ряда стран Юга на пути догоняющего развития свидетельствуют о существовании иного, более органичного для них алгоритма построения хозяйственной деятельности, например акцентирующего поддержание экобаланса.
Комплексная стратегия мирового сообщества должна, по-видимому, умело сочетать тактические, паллиативные возможности «устойчивого развития» со стратегическими резервами «сверхразвития». Но главное все же - революция сознания, направленная против фетишизации материальной сферы жизни, экономистичной концепции прогресса, способного вовлечь страны и народы в бесконечную гонку за призраком всеобщего материального изобилия. Речь при этом, по-видимому, идет не просто о социальной коррекции развития, а о формировании нового мировоззрения, альтернативной идеологии эпохи Нового мира.
Основной комплекс концептов этой идеологии в области развития сводится к следующим постулатам.
Во-первых, миру необходимо принять на себя бремя самоограничения, признать новую логику взаимодействия единого человечества и отказаться от ряда иллюзий общества потребления (неоправданно стимулирующего не только гипертрофию естественных, но и форсированное развитие искусственных потребностей). Альтернатива такому усилию - повсеместное утверждение принципов экономистичной целесообразности, включая применение дискриминационных мер социального регулирования (преимущественно по отношению к жителям Юга), закрепление стереотипа второсортности мировой периферии и «маргинальных зон цивилизации», а в конечном счете - торжество экономического расизма как нормы взаимоотношений в Новом мире.
Во-вторых, необходимо подготовить и осуществить, наряду с уже происшедшими кардинальными политическими и социально-экономическими изменениями, глобальный экологический проект общества XXI в., который обеспечил бы технологический прорыв, существенно меняющий взаимоотношения человека с окружающей средой, минимизирующий использование природных ресурсов и производство отходов, определяющий восстановление биосферы как интегральной части хозяйственной активности. При этом «зеленые технологии» должны разрабатываться и дорабатываться с учетом возможности их повсеместного использования, с тем чтобы высокотех
нологичное производство не имело дискриминационного характера и не дополнялось наличием ареалов низких и грязных технологий, сводящих на нет достигнутый прогресс. На этом пути существуют серьезные преграды в виде сложившейся геоэкономической реальности, типологии разделения труда и хозяйственных связей, стремления к получению сверхприбылей за счет ограничения доступа к результатам научно-технологической революции.
В-третьих, человечество поставлено перед необходимостью изменить сложившийся во втором тысячелетии стереотип прогресса как перманентного развития прежде всего материальной культуры общества. В этот период западная цивилизация, доминировавшая на планете начиная со времен крестовых походов и географических открытий и кончая эпохой создания мирового рынка, направляла свои усилия преимущественно на осуществление территориально-экономической экспансии. Тот факт, что кризис данной культуры, сосредоточенной на материальной сфере и одновременно гипертрофирующей ее финансовую парадигму, разразился именно на пороге третьего тысячелетия, имеет, по-видимому, достаточно глубокие корни.
Экономика - составная часть политики и этики (традиция, идущая от Аристотеля). Решение экономических, и соответственно экологических проблем лежит в конечном счете в области духовного поиска. Кризис мировоззрения не может не проявиться в социальном тупике и стратегической растерянности. В подобном контексте становятся понятными столь обычные для XX в. попытки социального творчества, поиск новых моделей жизнедеятельности человечества, стремление апробировать различные формы хозяйственной и социальной активности. Стратегия «ЭКОЛАР», объединяя сохранение и воспроизводство биосферных ресурсов (экоэкономику), интенсивную деятельность в области фундаментальной науки и высоких технологий (эврикономику) с развитием творческого потенциала человеческой личности (эго- и эндоэкономику), стремится дать свой ответ на вызов времени. Создание трансрегиональной сети автономных модулей экологически ориентированного развития позволило бы приступить к реализации нового социального алгоритма деятельности в условиях доминирования прежней системы связей.
ЭКОЛАР IV. Кризис привычной версии рыночной экономики выражается, с одной стороны, во все возрастающем применении пост- рыночных методов регулирования мирового хозяйства, императиве целенаправленного управления его развитием. С другой стороны, рыночные принципы во взаимоотношениях государств на деле реализуются далеко не в полном объеме. Подобный «волюнтаризм» заложен в самом фундаменте существующих хозяйственно-правовых норм, регулирующих повседневность мирового разделения труда. Относится это и к экологическим проблемам.
Экономика индустриально развитых стран существует как бы в кредит, не внося соответствующую плату за используемые ею колоссальные объемы биосферного потенциала. Так, согласно имеющимся предварительным подсчетам, экономическая стоимость кислорода, производимого тремя «легкими» планеты (лесами бассейна Амазонки, Центральной Африки и Северной Евразии) и безвозмездно потребляемого промышленной цивилизацией, составляет десятки миллиардов долларов ежегодно. Переход к справедливому учету подобных реалий (в частности, введение института биосферной ренты) может иметь шоковое воздействие на мировую экономику, в чем-то аналогичное нефтяному кризису 70-х годов. Четвертый уровень комплементарности (ecological order, ECOLORD) фиксирует императив нового экологического порядка (НЭЛП), кардинально меняющего характер и образ мировой экономики.
Предвидение этого нового порядка уже сейчас в чем-то влияет на экономическую логику мира. Постепенно меняются принципы организации хозяйственной деятельности, производственные циклы, распределение затрат и определение стоимости, ценообразование и т.д. По-видимому, не случайно в одной исторической точке сошлись процесс критического истощения биосферы, фундаментальный кризис развития и нарастающая экспансия индустрии «невещественного» производства, в значительной мере независимого от окружающей среды.
Происходят определенные изменения и в международных экономических отношениях. «Некоторые государства, - отмечается в докладе Международной комиссии по окружающей среде и развитию, - предложили списать часть долгов „третьего мира“ с целью способствовать сохранению под международным контролем влажных лесов Амазонки. В ряде латиноамериканских стран, включая Боливию, Коста-Рику и Эквадор, реализация подобных проектов уже началась»11. В большей степени принимается также в расчет нежелательность нарастания социальных, психологических и моральных деформаций (о чем свидетельствует, например, опыт крупномасштабной борьбы с наркобизнесом).
Однако реальность сверхэксплуатации экологических ресурсов планеты при фактическом отсутствии механизма их адекватной оценки все же существует. В результате вместо гармоничного сопряжения социальных пространств Севера и Юга вырисовывается перспектива установления резко иерархизированной, «двуслойной» реальности. В мире, где национально-государственные границы утрачивают былую актуальность, возникают новые, не менее прочные социально-экономические барьеры, разделяющие людей своеобразными чертами оседлости. Декларируемое в большинстве проектов постиндустриального общества формирование глобальной деревни на деле слишком уж похоже на строительство многоэтажной конст
рукции с теоретическим правом, но не обязательно с реальной возможностью свободного в ней передвижения. В итоге ряду стран и даже регионов, включая Африку, грозит превращение в социально- экономическое гетто человечества.
Возможность «сословного» расслоения цивилизации подтверждается особенностями современных пространственно-временных характеристик антропосферы. Параллельно формированию единого информационно-коммуникационного и экономического пространства на планете подспудно разворачивается прямо противоположный процесс распада связи времен. Будучи современниками (в физическом смысле), жители различных «миров» существуют в значительно разнящихся социально-экономических локусах. Простое перемещение из одной страны в другую нередко напоминает путешествие во времени. Образующийся таким образом многомерный пространственно-временной континуум, сотканный из несхожих реальностей, демонстрирует весьма причудливые конфигурации «социальных континентов».
Различное качество времени выражается, в частности, в его дефиците в одних регионах планеты и переизбытке в других (в основном в районах «четвертого мира», включая Африку), что, кстати, способно превратить время в экзотический объект торговли, новый экспортный товар, принимающий самые различные материальные и нематериальные формы, в том числе тривиальные: например, создание объектов с непомерными затратами ручного труда.
Иная, нежели в западном мире, геометрия хронотопа в восточных и африканских обществах (замкнутая, скалярная) предполагает также изначально присущий им приоритет социальной стабильности над поступательным развитием. Отсюда - установка на устойчивый контроль над окружающей средой, экологизацию хозяйственной жизни. В основе восточной экономики лежит тяга к созданию скорее сбалансированной среды обитания (включая социальную), чем результативного промышленного производства. Поэтому существует объективное несовпадение промышленно ориентированных стратегий развития с социально ориентированной структурой социума. Экономике в европейском понимании этого термина принадлежит не главенствующая, а подчиненная роль в африканской культуре, она не имеет там самодовлеющего характера.
Нарастающая нестабильность может привести к повреждению вектора общей судьбы человечества. Опасность заключается в замыкании, уплощении, прямом коллапсе социального времени в ряде стран и районов, как бы выпадающих из актуальной реальности, в образовании замкнутых деструктивных пространств (своего рода карантинных зон). Их прогрессирующая изоляция, своеобразная «автаркия хронотопа», чревата стремительной архаизацией ряда
сообществ, нарастанием в них хаоса, уходом в тупик циркулярного времени или провалом в пропасть инволюционного течения социальной динамики. Дисгармоничные отношения подобных районов- париев с окружающим миром могут перерасти в перманентные очаговые конфликты, сливающиеся в некую целостность, которая содержит прямую угрозу конструктивной эволюции человечества. Между тем умелое сочетание взаимодополняющих типов цивилизаций могло бы стать источником процветания для всех частей мирового сообщества.
Понимание гибельных последствий ядерной войны уже сыграло серьезную роль в трансформации международных отношений. Возможность роковых последствий крупных социальных, экономических, этнических и экологических деформаций вновь заставляет человечество искать выход из критической ситуации, обозначившейся на пороге XXI в. Идея установления НЭЛП предполагает участие всех сторон «мультиполярного мира» в определении новых принципов международного разделения труда. При этом возможны два пути утверждения грядущей эколого-экономической парадигмы: конфронтационный и конструктивный.
Как ядерная война не обладает национальной принадлежностью, так не может ее иметь и экокатастрофа. Экологические проблемы в конечном счете поражают и беднейшие, и богатые страны, заставляя осознать общую взаимозависимость, побуждая выйти за пределы национального или группового эгоизма. Паллиативное, конъюнктурное равновесие, достигнутое на несправедливой основе, жертвующее интересами одной части человечества ради другой, чревато долговременной конфронтацией Севера и Юга в XXI в., которая может роковым образом повторить изгибы «холодной войны» XX в. и в конце концов привести к мировому катаклизму.
Но реален и путь конструктивного сотрудничества, признающий право на достойное существование за жителями всех регионов Земли. Осуществление крупномасштабных и комплексных проектов, нацеленных на гармонизацию отношений с окружающей средой, продуктивно лишь в условиях заинтересованного взаимодействия Севера и Юга. Экологически ориентированное переустройство кризисных районов, их союз с научно-технологической революцией рождает новый глобальный контекст, в котором эколого-инновацион- ная трансформация предстает как интегральная часть совместной социальной и хозяйственной активности.
Экосистема планеты - своего рода «глобальный модуль» ЭКОЛАР - в таком случае будет представлять сочетание следующих видов позитивной деятельности: а) «невещественной» экономики постиндустриального типа; б) высокоиндустриального производства, резко уменьшающего степень техногенной нагрузки на окружающую среду; в) сбалансированной и сокращающейся ресурсно
сырьевой активности; г) высокодоходной деятельности по воспроизводству биосферы и рекреации природы.
После «Илиады» - эпохи мировых войн и долгого периода конфронтации - человечество может приоткрыть страницы «Одиссеи» - нелегкого пути возвращения к своему порушенному дому и его последующего восстановления. * *
Реализация изложенной выше экологически ориентированной стратегии развития зависит не только и не столько от форсированных усилий по ее претворению в жизнь, сколько от простого факта - есть ли у мирового сообщества действительная необходимость и желание ее осуществить. Очевидно, что воплощение стратегии «ЭКОЛАР» на Африканском континенте, т.е. социально-экономический прецедент соединения экологической, социальной и инновационной деятельности в кризисной зоне планеты, потребует совместных действий мирЬвого сообщества, в том числе финансовых затрат. Однако сумма этих затрат предположительно была бы ниже, а позитивный эффект - выше по сравнению с традиционными вариантами решения социально-экономической ситуации в Африке (с учетом комплементарного характера стратегии, позволяющего вводить ее в действие, создавая отдельные модули целостного проекта). При этом даже частичное осуществление программы означает инициирование стабилизации положения в кризисной зоне, чреватой широким спектром негативных событий для всего мира.
Вместе с тем совместные действия мирового сообщества по претворению в жизнь стратегии глобальной социально-экологической «терапии» (своего рода профилактической миротворческой акции против неперсонифицированной, но серьезной угрозы международной безопасности) обусловлены реальной перспективой ухудшения условий жизни на планете и последующего «взрыва отчаяния».
«Архипелагная» стратегия создания трансрегиональной сети социально-экономических структур опережающего развития, включая кризисные районы, объединяла бы в единое целое различные регионы планеты, сдерживала бы отрицательные последствия «сословного» геоэкономического размежевания и вероятность развития новой формы глобальной конфронтации Севера и Юга в XXI в. Данная стратегия, являясь интеллектуальной инфраструктурой, может оказаться полезной также для совершенствования методов социального проектирования. Наконец, комплементарная стратегия «ЭКОЛАР» могла бы представлять интерес не только для Африканского континента.
Концепция комплементарного экологически ориентированного развития кризисных районов мира была впервые изложена автором на научно-практической конференции «Использование формальных методов в социально-политических исследованиях» (ИАф. РАН, ноябрь 1988 г. См. также Народы Азии и Африки. М., 1989, № 3; Владимиров А. Использование формальных методов в социально-политических исследованиях. Научно-практическое совещание в Институте Африки АН СССР (Москва, ноябрь 1988). - Новое политическое мышление и процесс демократизации. Советская ассоциация политических наук. Ежегодник. 1990, с. 265-269). См. также: Неклесса А.И. ЭКОЛАР: комплементарная стратегия развития. - Материалы V Всесоюзной конференции африканистов. М., 1989. Текст меморандума приводится по публикации в журнале «Восток». М., 1995, № 5 (с незначительными изменениями). Подробнее см.: НеклессаА.И. Глобальная стратегия США и Африка. - Актуальные проблемы современной Африки. Материалы выездной сессии Научного совета АН СССР по проблемам Африки, состоявшейся в Тбилиси 2-5 июня 1987 г. Вып. 1. М., 1988. Американский капитализм в 80-е годы. Закономерности и тенденции развития экономики. М., 1986, с. 301. Подробнее см.: Неклесса А.И. Неоглобализм и Африка. - Африка в стратегии империализма в 80-е годы. М., 1988. Неклесса А.И. Глобальная стратегия США и Африка, с. 92-93. Характерно, что в связи с тяжелыми проблемами, ожидающими Тропическую Африку в XXI в. из-за распространенности СПИДа, поразившего прежде всего городские конгломераты континента, формируется оригинальная точка зрения на природу данного заболевания как на своеобразный «корректор» самоорганизующейся социосистемы, отторгающей чужеродную цивилизацию. Наше общее будущее. Доклад Международной комиссии по окружающей среде и развитию (МКОСР). М., 1989, с. 9. Подробнее см.: Неклесса А.И. Социальная напряженность и проблемы устойчивости режимов. - Социальная напряженность и проблемы устойчивости правящих режимов африканских государств. М., 1988. Наше общее будущее, с. 9. Там же.
Накануне 100-летия революционных октябрьских событий в России на государственном уровне о них стараются не вспоминать. По словам пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова, «а что тут отмечать?». Но проблемы социального расслоения никуда не делись, при этом угнетенными классами сейчас считают себя все – от люмпенов до крупных бизнесменов. Среди молодежи все больше запрос на некую «социальную справедливость» и революцию. О том, какой именно призрак бродит по сегодняшним Европе, России и США, и почему в долгосрочной перспективе революция станет всемирной, «Новый День» поговорил с кандидатом философских наук, доцентом УрГПУ, членом Союза российских писателей Андреем Коряковцевым.
Актуальна ли классовая теория сейчас?
Классовая теория изгнана ныне из российской академической науки и российского образования. Между тем сама повседневность капиталистического общества напоминает нам о ней ростом социального и имущественного неравенства. Более того: напоминают нам о ней и сами власть и собственность имущие, подобно калининградскому губернатору, одобрившему недавно сокращение компенсаций за детский сад, либо известному предпринимателю и блогеру Варламову, который открыто заявил, что он «… вертел профсоюзы». Кто их тянет за язык высказывать прямо свои классовые интересы? Они стали честнее или утратили всякие понятия о социальной ответственности (если таковые у них были)?
Это моральный прогресс или регресс? (смеется). Проблема именно в том, что идеология как совокупный разум их класса заставляет этих господ отрицать классовую теорию, а их повседневная личная практика – подтверждать . И те из них, кто честнее – да, честнее! – тот просто прямо выражает свой классовый интерес, и, не желая того, подтверждает правоту теории классов.
Выходит, сами буржуазия и чиновники пропагандируют революцию?
Строго говоря, не из всякой классовой теории следуют революционные выводы. Существуют разные классовые теории. Первую, ее можно назвать распределительной, создал еще Аристотель. В ней критерием различия классов является размер присвоенного богатства. Общество с этой точки зрения легко разделить на три класса: богатые, бедные и средний класс.
Вторая сформировалась у французских экономистов XVIII века. Критерий отличия здесь уже другой: производительность. Кенэ выделил «производительный» и «бесплодный» классы. Его последователь Тюрго (которого считают одним из основоположников либерализма, кстати) «производителей» разделил на капиталистов и наемных рабочих. Под последними он понимал тех, кто не является собственником земли, занят только производительным трудом и зарабатывает деньги лишь продажей своей рабочей силы. Не правда ли, напоминает Маркса? Затем учение о классах и о классовой борьбе было развито французской исторической школой, прежде всего, Тьерри и Гизо. Именно их упоминает Маркс, когда отводит от себя заслугу создания классовой теории. Он, правда, к выделенным Тюрго признакам пролетариата добавляет еще один: участие в производстве прибавочной стоимости, отличая тем самым промышленный рабочий класс от докапиталистического пролетариата, работающего по найму (таковым были, например, слуги Фигаро или Труфальдино). Таким образом, вопреки утвердившемуся мнению, Маркс не является автором классовой теории как таковой. Более того: она зарождается в рамках буржуазной науки и сама по себе лишена революционных выводов.
В чем же тогда вклад Маркса в классовую теорию?
В том, что он превратил ее в весьма специфическую теорию социальной революции, ибо осмыслил ее не только исторично, но и антропологически. Еще до Маркса, английскими экономистами было показано, что существование классов связано с конкретными экономическими условиями: с разделением труда, регулярным, но ограниченным избытком продуктов труда, неравенством в распределении, неравенством в собственности и т.д. Если суммировать: коренная причина существования классовой структуры в том, что над человеком господствует экономическая необходимость, экономическая целесообразность. Следование ей есть разум, и есть свобода. А вот согласно Марксу, «царство свободы» начинается за пределами экономической необходимости, и, стало быть, классовая принадлежность характеризует социально-экономический статус личности, но не саму личность. Следовательно, личность способна, в принципе, выходить за рамки классовой ограниченности, например, в своей творческой или научной деятельности.
Отсюда следует: первое . Личностное развитие означает развитие внеклассовое, выходящее в сферу всеобщих смыслов: чтобы Роберт Шуман стал великим музыкантом, он должен был порвать с перспективой карьеры банкира. Или: Томас Элиот работал в банке, но предпочел стать, в конце концов, профессором литературы. Второе. Критерием победы рабочего класса является устранение не только капиталистов, но и себя самого, как класса. Если буржуазия как буржуазия наслаждается своей классовой исключительностью, консервируя классовость, то объективной целью рабочих является уничтожение не отдельных классов, а классовой структуры как таковой. А это возможно не военными и не политическими, а только экономическими средствами: уничтожением труда как экономической необходимости, вытеснением человека из сферы материального производства, созданием условий личного развития и свободной деятельности и т.д. Словом, по Марксу, подлинной революционной задачей является преодоление классовой борьбы, а не ее постоянное нагнетание, как следовало из сталинской демагогии. Причем, это преодоление означает не забалтывание классовых противоречий или игнорирование социальных проблем, а действительное их решение.
Вопреки либеральным и консервативным мифам, общество развивается из собственных противоречий, а не из чужих достоинств или недостатков.
Политика властей делает революцию неизбежной, и если вы не хотите революции «снизу», как в России в начале XX века, сделайте ее хотя бы «сверху», как Рузвельт или шведские социал-демократы. Я это говорю не с точки зрения желаемого, а с точки зрения сущего: если власть перед лицом растущих социальных проблем не выбирает путь «революции сверху», она неизбежно получает «революцию снизу».
Верно ли, что классовая теория устарела и неприменима к сегодняшней реальности?
Та, которая разработана в классическом марксизме, на материале либеральной модели капитализма, естественно, в чем-то устарела. Ну, хотя бы в силу повсеместной деиндустриализации и усложнения классовой структуры. Вот, например, цифры: более 70 % рабочей силы США с 80-х годов сконцентрировано в сфере услуг и образования. Промышленный рабочий класс перестал доминировать в современной экономике. Но это не значит, что устарела сама классовая теория.
Ни Маркс, ни Ленин, не выделяют в качестве признака рабочего класса технологию. Уходит промышленный рабочий класс – приходит новый, связанный с новыми, информационными средствами производства. Давайте назовем его словами Писарева: «мыслящий пролетариат». Или словами Андре Горца: «когнитивный пролетариат». Можно вспомнить и выражение Маркса: «конторский пролетариат», или «офисный планктон», по-нынешнему. Можно назвать его по-разному, а суть останется.
А в чем суть?
Суть в классовом антагонизме, в основном классовом противоречии. Оно с XIX века остается неизменным, будучи сформулированным Марксом так: это противоречие между общественным характером производства и частным характером присвоения .
Другой вопрос, что это противоречие проявляло себя в разные эпохи по-разному. Понятно, что в советском обществе или в условиях западного welfare state оно не выражалось так, как в классическом капитализме, знакомом нам по Диккенсу, Золя или Драйзеру.
Но это не значит, что советское общество и welfare state были лишены классовых противоречий. Просто классы были в них другими, по-другому выражались и противоречия между ними. Первое, что бросается в глаза при изучении обществ, которые сложились в послевоенную эпоху на Западе, а потом и в России после развала СССР: гражданская буржуазия не является в них господствующим классом. Эти общества представляют собой парадоксальный, своеобразный капитализм, где власть – не у капиталистов самих по себе. Этакий недокапитализм.
А у кого власть?
У буржуазно-бюрократической корпорации. Если говорить о постсоветской России, то буржуазия в ней так и не стала господствующим классом. Крупный капитал стал частью номенклатуры, но номенклатура не стала частью буржуазии как гражданского класса. Зачем ей это? Бюрократия может конвертировать власть в капитал, и этот процесс шел в России всю перестройку и дальше, в 90-е, но не привел к «нормальному» капитализму капиталистов, идеализируемому либералами . Он оказался никому не нужен, кроме самой численно ничтожной гражданской буржуазии и интеллигенции, бескорыстно влюбленной в капитализм.
Почему он не нужен низам – ясно (он их грабил и грабит), а почему он оказался не нужен бюрократии? Дело в том, что социальная ситуация буржуазии, особенно мелкой и средней, – ситуация постоянного риска. Положение бюрократии более стабильно, чем у буржуазии. Ее достаток зиждется на том, что всегда есть под ее контролем. Это не случайная прибыль, а налоги, которые она взимает с помощью налоговой, приставов, полиц ии. Это бюрократическая рента. Официально чиновник по закону не имеет права заниматься бизнесом, но ему это и не надо, он найдет тысячи способов быть к нему причастным.
Вот почему бюрократия как политический субъект более маневренна, более устойчива, чем гражданская буржуазия и вот почему поздняя советская номенклатура, поиграв в капитализм с гражданским обществом и проведя масштабную приватизацию, в конце концов, предпочла сохранить капитализм под своим контролем. Одних лояльных капиталистов она включила в свою иерархию, используя их как дойную корову, других, не лояльных – подвергнув остракизму. Так спокойнее, стабильнее. И народ эту политику поддержал, поскольку тоже хотел стабильности. Поэтому, когда современные российские предприниматели называют себя «самым угнетаемым классом», то это справедливо. Только я бы к этому добавил, что, вопреки тому, что говорят либералы-западники, это ситуация является общемировой.
На Западе точно такая же ситуация?
Да. Гражданская буржуазия на Западе уже в самом начале эпохи империализма была отодвинута от власти в ходе срастания крупного капитала с буржуазно-бюрократической корпорацией и поставлена ею под свой контроль. Это сопровождалось глубоким социальным реформированием, благодаря которому низы поддержали новую систему. Повсеместно возникает «социальное государство», ядро которого – система социально ориентированного перераспределения. Социально-экономическая основа этой системы – платежеспособный индивид.
Поясню. Капиталист производит товар, реализует его на рынке, получая прибыль. Почему? Есть спрос. Почему есть спрос? Потому что есть покупательная способность. Кто основной покупатель? Рабочий класс. Таким образом, казалось бы, все очень просто: капиталисту выгоден богатый рабочий класс. Почему же он этого раньше, в XIX веке, не понимал, и понадобилось две мировые войны, многие гражданские войны и революции, чтобы до него дошло? Маркс отвечает на этот вопрос: да, капиталист заинтересован в высокой покупательной способности населения, но своих рабочих он воспринимает только как получателей зарплаты, которую хочет сделать как можно меньше, чтобы увеличить прибыль и оборот капитала. И так, следуя логике капиталистического производства, рассуждает каждый капиталист. Таким образом, всеобщий разум буржуазии находится за пределами черепной коробки отдельно взятого капиталиста.
Как разрешить это противоречие? Только одним способом: возникновением социальной силы, которая будет господствовать над отдельным капиталистом, воплощая в себе коллективный разум буржуазии. Такой силой стало государство, которое стало поощрять этот массовый спрос, делая его экономически эффективным. Собственно, в этом – суть теории Кейнса.
Перед нами – не что иное, как институциональный или распределительный или даже паллиативный социализм, восходящий к идеям не Маркса (он его критиковал), а Сен-Симона и Прудона. Оказалось, что социализм как общество построить невозможно, но как институт – пожалуйста. Это общество – воплощенный парадокс: в нем с одной стороны политически господствует буржуазно-бюрократическая корпорация, а с другой – экономически господствует рабочий класс, ибо его спрос, покупательная способность и его вкусы определяют развитие экономики. Причем рабочий класс в этом смысле здесь господствует экономически как раз постольку, поскольку эгоизм капиталистов не определяет экономическое развитие, а подчиняется государственной воле в форме права. Либералы много говорят о правовом государстве, забывая при этом, что в своей истине оно имеет антибуржуазный и бюрократический характер.
В этом обществе экономические различия классов дополняются политико-правовыми различиями постольку поскольку доступность к капиталам зависит от положения в бюрократической иерархии и от лояльности к власти. На поверхности это выглядит как возвращение к сословной структуре, как неофеодализм.
Но это, конечно, не так. Здесь все же сохраняется ориентация экономики на прибыль и прибавочную стоимость, пусть даже если они выступают в превращенной форме планового показателя, как в Советском Союзе или у корпораций-монополистов, работающих в режиме максимальной прибыли.
Какое будущее этой системы?
С 1968-го по 1973-й эту систему накрывает кризис, потом кризисы становятся сильнее и сильнее, и часть правящей элиты берет на вооружение теории неолибералов: дескать, удешевление рабочей силы оживит рынок.
На самом деле в современных условиях это утопия. Неолиберализм воплощается больше в лозунгах, чем в практической программе возвращения к свободному рынку. Мы видим, что «социальное государство» не уничтожено как институт, нигде свободный рынок не воссоздан, а власть все так же остается в руках у буржуазно-бюрократической корпорации.
Дело ограничивается сокращением объемов распределения. Объясняется эта непоследовательность неолиберальных правительств просто. Чтобы совсем уничтожить «социальное государство», нужно уничтожить его социальную предпосылку – массовый тип потребителя, обуржуазившийся, консьюмеристский рабочий класс, который уже привык не только многообразно иметь, но и многообразно хотеть, а это сделать можно лишь путем массового геноцида. Ясно, что в современных условиях это не просто сделать, хотя кому-то и очень хочется, поэтому неолиберальные правительства пошли по другому пути: они дестабилизировали периферию капиталистического мира и впустили в свои страны гастарбайтеров.
Так возникла избыточная рабочая сила, необходимая для удешевления цены рабочих рук и мозгов. А ранее происходил перевод национальных предприятий в «третьи страны» с дешевой рабочей силой. На практике все это привело не к росту экономики, а к ее кризису, потому что западная экономика уже давно заточена на производство товаров индивидуального потребителя. Вроде бы, удовлетворению спроса населения в деньгах могла способствовать система дешевого кредита, но это только раздуло финансовый пузырь.
Две волны кризиса уже прошло, ожидается третья, кризисы неолиберальной системы могут являться бесконечно. Поэтому я вынужден сказать ужасную для кого-то вещь: мы стоим на пороге новой мировой социальной революции. Можно сказать, мир уже стал двигаться к ней, так же, как он пришел в движение по направлению к мировой буржуазно-демократической революции в первой половине XVII века, а в первой половине века XX – по пути революции социалистической. Это видно и по президентским выборам в США, и по событиям в Западной Европе.
Что станет результатом этого?
Результатом будет какая-то новая модель «социального государства». Какая конкретно – сложно сказать. Несомненно, что она будет лишена недостатков предыдущих, такой, к примеру, как национальная обособленность.
Определить будущее в мелочах сейчас невозможно, равно как и сам ход нового революционного движения, но оно уже происходит. Современные многочисленные сепаратизмы, включая британский Брекзит, – это не что иное, как симптом социальной революции, ее сублимативное выражение. Народы должны наиграться в независимость, чтобы потом понять, что она сама по себе не решает социальные проблемы, что она есть лишь ложная форма их решения и что свои социальные проблемы народы решат только все вместе. Рано или поздно государствам придется восстанавливать национальную промышленность, а значит – возрождать рабочий класс. А рост численности рабочего класса, не прямо, так косвенно, через его политическую и экономическую борьбу, предполагает рост стоимости рабочей силы или возвращение к «социальному государству».
Посмотрите на нынешний Китай: он уже прошел половину этого пути, рабочая сила в нем дорожает и он переводит производство даже в такую страну ЕС, как Болгария. А с возрождением рабочего класса новая мировая социальная революция обретет понимание своей подлинной цели и тогда революционное движение определится со средствами и сбросит себя неадекватные формы местничества и национализма. Мировое «социальное государство», по крайней мере, в виде всемирной конфедерации «социальных государств», не борющихся друг с другом за ресурсы, а рационально их распределяющих – вот программа этой революции, соответствующая состоянию современных производительных сил. В эпоху Интернета и других современных коммуникаций в этом нет ничего фантастического.
Екатеринбург, Евгения Вирачева
Доклад на научно-экспертной сессии «Ждет ли Россию революция?» , состоявшейся 8 июня 2016 г. (г. Москва).
*Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН), «Азов»
Сейчас на главной
Статьи по теме
-
Экономика и политика
Канал «Аксиома»
120 тыс. штрафы для работающих пенсионеров — Дайджест новостей
Дайджест новостей со Степаном Сулакшным. И главная новость о 120-тысячных штрафов для работающих пенсионеров. Ранее налоговые службы предупредили, что в России работающие пенсионеры могут получить штраф до 120 тысяч рублей, если их заподозрят в мошенничестве. Под ним подразумеваются подработки или любое неофициальное трудоустройство, с которого граждане не платят налоги. Введение крупных денежных штрафов для работающих…
21.12.2019 17:43 21
Экономика
Канал «Аксиома»
Бедных грабить проще и их много!
Госдума в очередной раз отклонила законопроекты о прогрессивной шкале налогообложения внесенные депутатами КПРФ и «Справедливой России». » Глава СПЧ Валерий Фадеев оправдал отказ от налога для богатых тем, что у государства все равно не получится взыскать с них деньги. Остальные россияне, видимо, недостаточно умные. Вторая новость, качается безработных «самозанятых». Путин расширил действие налога ещё на…
18.12.2019 19:08 56
Экономика
Канал «Аксиома»
Сюрпризы на 2020 год! Снимут последнюю шкуру!
Какие сюрпризы нам готовит власть в год крысы. Подорожает практически всё! Билеты, сотовая связь, вина, сигареты, автомобили и услуги ЖКХ. Вырастут налоги для индивидуальных предпринимателей. Из-за снижения порога беспошлинного ввоза товаров, поднимутся цены в интернет-магазинах. Эпизод передачи «Вопросы и ответы» со Степаном Сулакшиным. http://rusrand.ru/
18.12.2019 18:46 62
Общество
Канал «Аксиома»
«Ямы и мины Ленина» — рекордная убыль населения
Пресс-секретарь президента страны Дмитрий Песков прокомментировал данные Росстата о том, что по итогам нынешнего года естественная убыль населения России будет рекордной. «Действительно, демографическая яма, которую неоднократно объяснял и сам президент, и наши все руководители социальной области, сейчас находится в своей кульминации. Ситуация, безусловно, очень неприятная, собственно, сошлись две демографические ямы в одну» - заявил Песков…
17.12.2019 19:46 35
Экономика
Канал «Аксиома»
Рывок: Поставлен рекорд по скорости обогащения олигархов
Согласно данным рейтинга Bloomberg Billionaires Index (BBI), российские олигархи начали богатеть гораздо быстрее. С начала года их состояние выросло на 38,413 миллиарда долларов. При этом за ноябрь рост составил почти восемь миллиардов. Это означает, что в последний месяц состояние богатейших людей России росло в 2,5 раза быстрее, чем в среднем за предыдущие десять месяцев 2019…
14.12.2019 18:36 40
Экономика и политика
Канал «Аксиома»
Новогодний стол подорожал на 16%! А инфляция у Путина 3,6%
Стоимость продуктов для новогоднего стола в России подскочила за год на 16%, подсчитали аналитики IT-компании «Эвотор», входящей в экосистему «Сбербанка». В расчете на одного человека она составит 446 рублей. Аналитический обзор событии в России со Степаном Сулакшиным. Вторая важная новость в этом впуске: В Академии наук просчитали сценарии распада России на федеральные округа. Сайт Центра…
13.12.2019 20:03 29
Общество
Канал «Аксиома»
Нас умоляют россияне поднять пенсионный возраст
Депутат «ЕР» Онищенко поддержал свою коллегу по партии Светлану Журову, заявившую, что россияне умоляют поднять пенсионный возраст. Актуальный комментарий профессора Степана Сулакшина.
Чем больше наблюдаю за происходящим, тем чётче вижу, что вырисовывается типичная ситуация, описанная Лениным: «низы» не хотят жить по-старому, а «верхи» не могут управлять по-новому. Типичная революционная ситуация.
Однако это не в отдельно взятой стране, а на глобальном уровне. И в данном случае «низы» - это не столько народы планеты, сколько скорее большинство страновых элит, а «верхи», понятно, - элиты глобальные, сросшиеся с западными элитами.
Это, конечно, не то классовое противостояние, описанное марксистами, когда «революционный» класс пролетариев противостоял классу буржуазии. На данном историческом этапе классы, особенно в т.н. «постиндустриальных обществах», - понятия очень размытые. Глобализация процессов вообще привела к тому, что, например, пролетариат в Европе и США, как класс, фактически не существует, его сменило аморфное нечто под условным названием «средний класс», в России это т.н. «креаклы». А сам пролетариат фактически надо искать в Юго-Восточной Азии - этой «глобальной фабрике».
Ленин, как один проводников революции, а также один из главных исследователей оной, сформулировал три признака революционной ситуации. Ещё раз:
1. Нежелание «низов» (класса подчинённого) жить по-старому,
2. Неспособность «верхов» (класса подавляющего) управлять по-старому,
3. Готовность революционного класса к историческому шагу - слому системы управления.
В любом случае «низы» являются лишь ресурсом для революционного пожара. А осуществляют переход к новой системе управления сами правящие классы или их наиболее активная часть.
Все т.н. Революции (а в последнее время - «оранжады») в рамках одно страны на самом деле осуществляются только с санкции некоторой части страновой элиты, а также при активном манипулировании со стороны глобальных элит, которые выступают спонсорами, кураторами, провокаторами и поставщиками ресурсов. Понятно, не напрямую, а через подставных - через элиты сопредельных стран.
Возможно, именно потому, что, если элиты какой-либо страны не готовы к переменам, и нет санкции глобальщиков, то какими бы жёсткими ни были выступления подчинённых классов, революции не произойдёт. Сколько бы, например, французы, немцы или греки сейчас не выступали против своих правительств, сколько бы ни собирали людей на площадях, слома системы управления не произойдёт, революции не будет. И сколько бы сейчас украинцы не выступали против нынешнего олигархата страны, без санкции из «вашингтонского обкома» никакого слома системы или даже ротации элит не произойдёт.
Учтём, что две революции в России в 1917 году, на которых Ленин и делал свои теоретические выводы, были совершенно разными. Первая - февральская была осуществлена исключительно в верхах, а сырьём для неё явились как раз те самые «креаклы» того времени - маргинальные полукриминальные элементы, которые засветились на улицах в час Х, а потом понесли революцию в массы. Вторая - октябрьская, по сути, также осуществилась в верхах, её поддержал не только «революционный класс» - пролетарии, но и большинство представителей страновой элиты, что бы там ни говорили идеологи «белого движения». Множество не только гражданских управленцев-аристократов, но и офицеры и даже генералитет тогда присоединились к строительству «красного проекта».
Вернёмся к нынешней революционной ситуации. Проблемы у глобальных элит накопились также глобального масштаба: перенаселение, ухудшение экологии, загрязнение рек, морей, океанов, атмосферы, исчерпаемость ресурсов - в первую очередь чистой питьевой воды, финансовый и экономический кризисы, разрыв в развитии между богатыми и бедными странами, нищета, голод, преступность, терроризм и т.д. Таким должен быть наш прекрасный новый мир?
Понятно, что не все страновые элиты довольны происходящим - они ведь тоже люди. Многие понимают, что системный кризис грозит не просто социальным взрывом, а всё гораздо хуже - есть шанс вообще потерять нашу планету из-за концептуального тупика, куда завела человечество нынешняя глобальная элита. Более того, эти высшие эшелоны управления как бы и ни при чём, т.к. формально ни за что не отвечают. Формально за глобальный ППЦ отвечать будут именно страновые элиты - американские и европейские, как те, кто и проводят нынешнюю политику, ведущую либо к глобальному кризису, либо к глобальной войне. Ведь даже обвинив во всех бедах Россию, это не избавит их от проблем, т.к. фактически ничего с Россией сделать никто не может - ни страновые элиты, ни даже типа всесильные глобалисты.
Камнем преткновения стали Сирия и Украина, в которых шествие «Novus Ordo» затормозилось именно из-за России, сломавшей планы глобализаторов. И дальше у них пошли косяки за косяками, т.к. столкнулись они не только с Россией, а с новой концепцией мироустройства - справедливой.
либо при помощи глобальной войны, которая, правда, может стать последней для человечества;
либо пойти по пути, предложенном Россией, - к справедливому мироустройству.
Как, неужели, нет иного выхода? Третьего...
либо война с Россией, её новой концепцией и попытка сохранить толпо-элитаризм (транслятор - Киллари Клинтон);
либо попытка замириться с Россией, и, если и не принять новую концепцию, то попробовать хоть как-то частично сохранить старую систему (транслятор - Дональд Трамп).
7.2. Совместная борьба с терроризмом и в первую очередь с источниками его финансирования (см. п.5.1., п.6.1.). Уже всем здравомыслящим людям понятно, что такой инструмент, как терроризм, применяется глобалистами с целью контроля и переформатирования системы управления. К этим же террористам стоит приравнять и ЧВК (частные военные компании). Очевидно, что это одно и то же.
Ясно, это ещё не всё. Отмечено лишь самое очевидное и необходимое.
Да, возможно, в этой статье многое утопично. Но оглянитесь, в каком мире мы живём? Не в утопии ли какого-нибудь Бредбери или Оруэлла? Утопия - это ещё мягко сказано!..
Как будет происходить эта глобальная революция, сказать сложно. Схватка в среде глобальных управленцев, сросшихся со страновыми западными элитами, предстоит мощная. Даже нет - она уже идёт полным ходом. Выбор для элит жёсткий. Они показали себя бестолковыми управленцами. Их методы построения своего «Novus Ordo», мягко говоря, ущербны, а называя вещи своими именами - дьявольские, мерзкие, преступные. Их руки в крови по локти и по шею, на их совести бессчётное число преступлений против человечества. Уйдут ли они от возмездия? Сложно сказать, т.к. формально они как бы и ни при делах, они всегда умело подставляли всяких наполеонов, гитлеров, бушей...
Та часть глобальных элит, которая готова к новому мироустройству, видимо, полагает, что сможет избежать трибунала и, скорее всего, будет сдавать своих подельников, дабы обеспечить себе местечко в раю.
Часть элит запустило альтернативный толпо-элитарный проект под прикрытием Китая. Формально он как бы тоже предполагает «справедливое» мироустройство. Но это, скорее всего лишь ширма. Но для России с новой концепцией и это в плюс.
Часть элит продолжает держаться за старую концепцию.
Что касается страновых национальных элит, то они всё чаще стали чувствовать свою силу, т.к. увидели альтернативу, предложенную Россией. Чего стоит только выпад филиппинского президента против Обамы.
Да, «низы» не хотят жить по-старому, а «верхи» не могут управлять по-новому. К чему это приведёт? С учётом того, что революции без жертв обычно не проходят, посмотрим, как будет проходить нынешняя. В первую очередь следим за результатами выборов в штатах. Если они вообще состоятся и не будет устроен глобалистами какой-нибудь форс-мажор. Недолго осталось.